21.11.2024

Мельников Леонид Яковлевич - Последний романтик филателии

Александр Савка

fb vk

17 мая 2006 г. исполнилось 70 лет со дня рождения Леонида Яковлевича Мельникова - выдающегося отечественного филателиста, первого российского экспонента Чемпионского класса Всемирных филателистических выставок ФИП, Почетного члена СФР, Главного редактора сборников «Советский коллекционер» и «Коллекционер», члена комиссии ФИП по борьбе с фальсификатами и члена международной ассоциации филателистических экспертов, одного из организаторов Всемирной филателистической выставки «Москва-97».

В своей профессиональной деятельности Л.Я.Мельников добился больших успехов. При его непосредственном участии и под его руководством были разработаны многие радиоприемные устройства для авиационных и космических радиолокационных систем различного назначения. Он удостоен Государственных премий СССР и РФ, премии Правительства РФ и звания «Заслуженный конструктор РФ». Его заслуги перед Отечеством отмечены многими орденами и медалями. Эта публикация является данью памяти этому замечательному человеку.

ПОСЛЕДНИЙ РОМАНТИК ФИЛАТЕЛИИ

Эти заметки не претендуют на всестороннее освещение биографии Л.Я. Мельникова, а являются лишь скромной попыткой автора сохранить память о нем в среде филателистов. Они представляют собой короткие рассказы о некоторых эпизодах нашего с ним общения на протяжении двух последних десятилетий его жизни. Будучи весьма немногословным, Леонид Яковлевич почти никогда не рассказывал о себе сколь-либо подробно. Обычно в разговоре он несколькими фразами, освещая тот или иной эпизод, практически никогда не связывал его с другими. Поэтому в моей памяти такие «рассказики» остались отдельными кусочками смальты, из которой я и попытался сложить мозаичную картину. Вполне естественно, что картина эта очень субъективна, и ее вид в значительной мере определяется тем общим впечатлением, которое произвело на меня общение с Л.Я. и которым я хотел бы поделиться с читателями альманаха.

Как водится в таких случаях, начну с сухих биографических сведений.

Леонид Яковлевич Мельников - коренной москвич. Он родился 17 мая 1936 г. на Шаболовке, где его родители жили в квартире, принадлежавшей еще его деду, и в которой он сам прожил почти всю свою жизнь. Два замечательных архитектурных сооружения окружали его с детства: знаменитый Донской монастырь, полюбившийся ему еще с тех лет‚ и не менее знаменитая Шуховская башня. Там же на Шаболовке он пошел в школу, которую окончил с золотой медалью. Об этом факте его биографии, как впрочем, и о многих других узнал я совершенно случайно. Как-то Л.Я. упомянул о том, что лично знаком с чемпионом мира по шахматам В.В.Смысловым и даже играл с ним в шахматы. На мой удивленный вопрос: «Где и когда?» последовал лаконичный ответ: «Мы ведь с ним одну школу заканчивали, хотя и в разные годы. А в школе на доске золотых медалистов выбиты обе наши фамилии». Вот и все. И никаких комментариев. Сразу же после окончания школы Л.Я. поступил в Московский авиационный институт, по окончании которого в 1966 г. был распределен на работу в одно из крупнейших предприятий военно-промышленного комплекса, где и проработал до конца своих дней. Его сокурсник и коллега по работе так вспоминал о начале их профессиональной деятельности: «Мы пришли на предприятие почти всей нашей студенческой группой. Сейчас же нас осталось всего 3 человека. Но из нас только Л.Я. достиг таких вершин в профессии.»

Действительно, Л.Я. прошел на своем предприятии большой путь, начав с должности инженера, до должности научного руководителя Концерна «ВЕГА». Там он стал Генеральным конструктором. Под его руководством были созданы разнообразные радиолокационные системы для авиационных и космических аппаратов. Он много сделал для укрепления оборонного могущества нашей страны. Однако говорить на эти темы Л.Я. не любил, отделываясь, как правило, общими фразами и переводя разговор совсем в другое русло. Как-то раз обратив на его золотые наручные часы на изящном кожаном ремешке, услышал: «Это — подарок Дмитрия Федоровича Устинова» (Д.Ф.Устинов - маршал Советского Союза, Министр обороны СССР, член Политбюро ЦК КПСС). И снова ни подробностей, ни комментариев.

Леонид Яковлевич был награжден высокими наградами, среди которых следует упомянуть: Государственная премия СССР в области науки и техники за создание авиационного комплекса радиолокационного дозора и наведения А-50 (в коллективе авторов) (1989 год), Государственная премия Российской Федерации в области науки и техники за создание многочастотного оляриметрического авиационного радиолокационного комплекса дистанционного зондирования с синтезированной апертурой и цифровой адаптивной обработкой информации ИМАРК (2000 год), Премия Правительства РФ в области науки и техники за создание сверхмалошумящих усилителей и защитных СВЧ-устройств (в коллективе авторов) (2003 год).

О своих наградах Л.Я. никогда не упоминал. Даже избегал говорить на эту тему. Когда я как-то задал ему вопрос, то в ответ услышал лаконичное: «Есть и ордена, есть и премии». И все.

В 2001 г. Л.Я. была присуждена Государственная премия РФ. Я предложил сообщить об этом в нашем бюллетене «Новости филателии». А в ответ - категорическое «нет»: «А какое это имеет отношение к филателии?»

В то же время аналогичные достижения его близких вызывали у него искреннюю радость и гордость. Когда его младшему брату, моему коллеге по университету, известному химику, профессору МГУ Михаилу Яковлевичу Мельникову была присуждена престижная в университетской среде Ломоносовская премия, он неоднократно в разговорах со мной возвращался к этой теме, и я чувствовал, что это ему доставило значительно большую радость, нежели его собственные достижения.

Однако вернемся к филателии. Впервые о Л.Я. я услыхал от своего приятеля-филателист в конце 70-х. Именно тогда Л.Я. возглавил редколлегию сборника «Советский коллекционер», а мой приятель начал там печататься. Отзывы были в превосходной степени. Я тут же захотел посмотреть на него, и впервые мне удалось это сделать на одной из филателистических встреч в Измайловском парке в Павильоне музыкальной гостиной, где тогда собиралась по понедельникам вся «элита» московской филателии. Лично же познакомиться с ним мне удалось лишь десятилетие спустя, когда в 1989 г. мы оба оказались в жюри Всесоюзной филателистической выставки «70 лет ВЛКСМ», проходившей в здании Центрального

Дома художника. Л.Я. был Председателем жюри. Как большинство начинающих «жюристскую» карьеру, я, по-видимому, производил на степенного Л.Я. впечатление «подпрыгивающего воробья», говорившего слишком много и по любому поводу. Однако он не одергивал меня, да и других таких же молодых «жюристов». Тихо и весомо он упоминал о таких подробностях, касающихся экспонируемых материалов, что сразу очевидной становилась ненужность и легковесность только что высказанных нами утверждений. Для нас это было очень хорошей школой.

Сильное впечатление производили очень хорошие манеры Л.Я., его интеллигентность, образованность и потрясающая эрудиция в самых разнообразных областях. Позже мы встречались и в жюри, и на выставках еще несколько раз, но близко сошлись и подружились только в начале 90-х. Способствовало этому, в первую очередь, начавшиеся совместные поездки на зарубежные филателистические выставки, первой из которых для нас стала Всемирная филателистическая выставка «Польша-93», состоявшаяся в г. Познани.

В связи с этим не могу не рассказать о весьма прозаичном, но очень емко характеризующем Л.Я. инциденте, произошедшем с нами на перроне Белорусского вокзала в Москве за полчаса до отхода поезда. Так случилось, что наша компания, состоявшая из четырех человек, должна была встретиться около вагона. Туда-то и прибыли трое из нас, включая Л.Я. Однако билет для Л.Я. приобрел четвертый наш компаньон, который с ним и должен был прибыть к поезду. Мы вошли в купе, разместили по полкам вещи и стали дожидаться нашего попутчика. Но шла минута за минутой, а его все не было. Оставалось четыре-пять минут до отхода, и Л.Я. тихим голосом попросил помочь вынести из купе на перрон его чемодан. При этом говорил он размеренно, и совсем не выказывал не только гнева, но и даже простого раздражения. Стоя вместе с ним у вагона, я очень переживал за него. Вдруг в самом конце перрона примерно в 50-ти метрах от нас я увидел носильщика, бегом катящего перед собой тележку, на которой, взгромоздившись поверх чемоданов, сидел четвертый наш компаньон и громко кричал: «Еду, еду!». Мы повторили операцию по перемещению чемоданов в обратном порядке, и поезд тут же тронулся.

Запыхавшийся от волнения и переживаний четвертый попутчик минут пять стоял у открытого окна и жадно вдыхал холодный воздух. Я, честно говоря, ожидал, что Л.Я. учинит ему такой «разнос», что мало не покажется. Но..., к моему огромному удивлению, Л.Я. вообще ничего не сказал, а завел разговор на совсем другую тему. Провинившемуся И слова не удалось сказать в свое оправдание. Никогда впоследствии Л.Я. не напоминал ему об этой провинности.

В Польше мы с Л.Я. участвовали во многих мероприятиях, проходивших на выставке, смотрели и обсуждали и экспонаты, беседовали с экспонентами и дилерами, искали у последних нужный нам материал, вместе ездили на экскурсии. За пару недель плотного общения и бесед удалось и лучше узнать друг друга, и подружиться.

Потом были совместные осмотры выставок у нас в стране и за ее пределами: в Голландии, Сингапуре, Германии, Канаде, Турции, Дании, Финляндии. С годами наши дружеские отношения только укреплялись, и мы как-то быстро и без особых церемоний перешли на «ты», что с моей стороны было все-таки некоторым нахальством. Сформировавшийся тогда стиль наших отношений немного шутливо-ироничный сохранялся до конца его жизни. Нам обоим нравились одни и те же книги. Л.Я. обладал очень тонким чувством юмора, любил шутки и сам мог по-доброму подшутить над приятелями. Одной из самых любимых его книг был роман Ярослава Гашека о похождениях бравого солдата Швейка. Он часто приводил цитаты из него, причем всегда к месту.

Мы оба были членами редсоветов журналов «Филателия» и «Марка» и сборника «Коллекционер». Вообще «Коллекционер» был его любимым детищем, и мы с ним часто обсуждали многие проблемы, связанные с подготовкой и выпуском очередных номеров.

При Л.Я. «Коллекционер» стал самым солидным и авторитетным научным отечественным изданием не только по филателии, но и по другим вопросам коллекционирования. Последний номер, вышедший из печати в конце 2005 г., был посвящен нами его светлой памяти.

У нас нашлись и общие интересы в профессии, и общие знакомые. Как-то мой друг со времен студенческой юности, а ныне ректор МИРЭА А.С.Сигов, придя ко мне на кафедру в МГУ, упомянул мимоходом: «Вчера мы с одним заведующим кафедрой в моем институте говорили о тебе, и он очень тепло о тебе отзывался.» А на мой удивленный вопрос, кто это был, он ответил: «Леонид Яковлевич Мельников». Так стороной я узнал, что Л.Я. не только возглавляет Концерн «ВЕГА», но еще и заведует кафедрой в МИРЭА.

К сожалению, в большинстве случаев о людях, определивших в значительной мере ту или иную область науки, культуры, образования и т.п. по прошествии времени не остается никаких письменных свидетельств. Наше филателистическое сообщество ничем не отличается ото всех других. Иногда остается только некролог, иногда - сообщение о кончине, и все. Не хотелось бы, чтобы память о Л.Я. Мельникове ушла вместе с его коллегами.

Поколение, к которому принадлежал и Л.Я., и автор, и многие другие, чье детство пришлось на послевоенные 40-е и 50-е годы, было лишено очень многих вещей. Однако почти все городские дети той поры в той или иной мере отдали дань коллекционированию. Марки, особенно иностранные, будили в нас романтические мечты о дальних странах, путешествиях, приключениях, кораблях, самолетах...

Другим широко распространенным увлечением был спорт. В те годы советские спортсмены только-только выходили на мировую арену, а имена первых чемпионов Европы, Мира и Олимпийских игр были у всех на слуху. Юношей же привлекали подвиги наших авиаторов, моряков, полярников. И очень часто эти пристрастия находили отражение в тематике филателистических коллекций, а потом влияли и на выбор профессии.

Любовь к авиации Л.Я. пронес через всю жизнь. Он не стал летчиком, но вся его профессиональная деятельность была связана с ней. На протяжении всей жизни авиационные мотивы были его главным пристрастием в филателии. Он коллекционировал марки всего мира по теме авиации, а как серьезный коллекционер-исследователь и экспонент разрабатывал тему «Авиапочта СССР». Здесь он оказался первопроходцем. До него обычно собирали либо марки авиапочты, либо конверты, прошедшие по маршрутам первых полетов. Л.Я. выбрал свой собственный путь. Он разрабатывал свою коллекцию в двух направлениях: «Маршруты авиапочтовых сообщений» и «Тарифы авиапочтовых сообщений». Именно здесь он и достиг самых высоких вершин в филателии - больших Золотых медалей Всемирных филателистических выставок. Он впервые обратил внимание на местные внутрисоюзные линии и маршруты и сумел подобрать уникальный материал для их филателистического воплощения. Именно филателистический поиск и замечательная эрудиция дали Л.Я. возможность первым из отечественных филателистов войти в элиту мировой филателии - в Чемпионский класс. Этим достижением он гордился значительно больше, нежели своими достижениями в профессии.

Второй темой в филателии стала для него тема спорта. Еще в юности Л.Я., активно занимаясь спортом, сумел выполнить норму первого разряда в беге на 800 м, и не за горами было и звание «Мастера спорта СССР». Однако, встав перед выбором - спорт или профессия, - он выбрал профессию. А спорт остался для него юношеской любовью, сохранившейся на всю жизнь. С юношеским пылом собирал он марки всего мира и по этой тематике.

Особо следует сказать о том, как Л.Я. осматривал экспонаты. Как правило, он, взяв каталог, намечал для себя время и маршруты обхода выставки. Своим каллиграфическим инженерным почерком он заполнял лист за листом толстого блокнота, описывая все, без исключения, интересовавшие его экспонаты. Закончив тот или иной раздел, он обычно говорил: «Ну, все, этот раздел я уже описал». Такие записи он вел на протяжении десятилетий, внимательно следя за всеми изменениями в экспонатах, а также за перемещениями выдающихся материалов. Знания доставляли ему особое удовольствие.

Нельзя обойти и его огромный вклад в успех Всемирной выставки «Москва-97». Только благодаря Л.Я. нам удалось в те тяжелые для отечественной промышленности годы спроектировать и изготовить большое количество выставочных стендов. На этой выставке Л.Я. был включен в состав международной экспертной группы, что подтвердило его высокий авторитет в мировой филателии. Тогда же его приняли в члены международной ассоциации филателистических экспертов.

Но не все в его жизни было безоблачным, были у Л.Я. и потери, и разочарования. Мне известны случаи, когда он резко порвал отношения с теми людьми, кого долгое время считал своими друзьями. То, как он это сделал, стало хорошим уроком и лично для меня. Эти «друзья» в последние годы ушедшего века доставили ему много неприятностей. Поняв, что сделанного ими ни исправить, ни, тем более, простить нельзя, и считая, что поводы для разрыва серьезны, Л.Я. просто прекратил с ними всякое общение без т.н. «выяснения отношений». Зная все подробности этих событий, уверенно могу подтвердить, что он был абсолютно прав. Когда же я попытался обсудить с ним произошедшее, Л.Я., прервав одну из моих тирад, прекратил дальнейшее обсуждение своей любимой фразой: «Ну, все, я пошел». Так он всегда завершал беседу, если тема ему была неприятна или неинтересна.

Как-то в разговоре я упомянул о книге Франтишека Лангера «Розовый Меркурий», вышедшей в 1966 г., и оказалось, что Л.Я., также, как и я, очень любит эту книгу и часто ее перечитывает. Там есть очень хорошая фраза о филателии, сказанная главным героем: я спрашиваю себя, имеет ли моя коллекция - а она безусловно одна из наиболее интересных в Европе - вообще какую-нибудь ценность? Она ценна для какого-нибудь энтузиаста. В коллекционировании марок самым ценным является страсть, с которой мы их разыскиваем. Не деньги, а моя жизнь в этих марках. А ведь она не представляет ни для кого никакой ценности, кроме меня».

Именно эта страсть коллекционера сопровождала Л.Я. На протяжении всей жизни. Вообще, он был привержен к тем объектам, выбор на которых остановил еще в юности. Он собирал альбомы по искусству, начав покупать их еще в 50-е годы в магазине Книг стран народной демократии, что возле Моссовета, любил посещать художественные музеи и делал это во всех городах, в которых оказывался. Л.Я. очень увлеченно формировал свою библиотеку, причем на каждую книгу наклеивал свой экслибрис, сюжет рисунка которого отражал его профессиональные и филателистические пристрастия.

Всю жизнь Л.Я. был романтиком, хотя профессионально занимался очень конкретными делами. Сейчас, когда его уже нет, я постоянно ощущаю пустоту, заполнить которую невозможно никем и ничем.

Мне хочется закончить эти заметки фразой из книги Исаака Бабеля «Конармия». Там автор, говоря о потере друга, написал замечательные строки: «Я был этим опечален... Нас потрясали одинаковые страсти. Мы оба смотрели на мир, как на луг в мае, как на луг, по которому ходят женщины и кони». Похоронен Леонид Яковлевич на кладбище Донского монастыря, что на Шаболовке.